как она плачет. Кристиан пытался утешить её, но сестра лишь отталкивала его и винила в поспешной глупости. Он снова почувствовал себя одиноким. Сейчас на его стороне не было ни души, он остался один со своей огромной проблемой и никто ему не поможет её решить и даже не думает, что он сможет.

Прозвенел звонок на перерыв, от чего страх усилился. Теперь все увидят то, что он натворил.

Кристиан взял книгу, посвященную заклинанию призыва мависов и начал листать её. В самом начале была история заклинания, затем простые заклинания, связанные с почтой, потом с самим обликом мависа — все это было не нужно. Нужны были сложные заклинания, вроде того, которое было применено к нему, а не весь этот ненужный бред.

Почти в конце был написан список сложных заклинаний, но как их применять находилось в другой книге, более взрослой. Названия даны, и то хорошо. Судя по тому, что было с ним, к нему было применено «Заклинание Комью-вселения» или «Комью-внедрения». Надо запомнить.

Тут Кристиан услышал, что кто-то вошёл сюда и спускается по лестнице. Значит, их раскрыли, и теперь и им, и убежищу конец.

— Вот вы где.

Хорошо, что это был лишь Джерт. Значит, хоть это место будет в безопасности.

— Вас ищут, — пояснил он, — Особенно тебя, Крис.

— Понимаю, — вздохнул он и повернулся к сестре, — Идем?

Селеста встала, вытерла лицо и пошла вместе с ними. За все время Джерт не проронил ни слова:

— Что случилось? — решил спросить Кристиан.

— Ты ещё спрашиваешь, пръдурок, — огрызнулся Джерт, — Поверить не мъогу, что общьялся с тобой столько времени.

— Поверь, я правда могу объяснить. Хоть сегодня вечером, на тайном месте, всем.

— Уж постарайся.

Он довел их до самой стены, вокруг которой собралась уже почти вся школа. Как только все увидели Кристиана, в его сторону полетели оскорбления разного уровня жестокости. Теперь ему действительно стало очень не по себе.

— Таким тварям, как ты, тут не место!

— Поверить не могу, что ты такая сволочь!

— Надеюсь ты сдохнешь в своём же огне на втором туре, такой капитан нашей команде не нужен.

В такие моменты хотелось просто убежать и больше не появляться ни у кого на глазах. Он чувствовал, как все сжирают его своими словами, взглядами, мыслями. Кристиан и подумать не мог, что так сильно срос со своей репутацией. Он был явно не готов, что её могут так резко очернить.

Рядом с надписью стояли учителя, а так же обе директрисы. Те кинули на него недобрым взглядом и поманили к себе. Когда он начал идти в их сторону, его тут же начали пинать и кричать обидные слова ещё сильнее. Или ученики Флос Петал были очень жестокими, или надпись, которую он оставил, была действительно ужасной.

Когда он вышел к ним, то ему стала видна надпись, которую он написал во сне. Она была размашистой, огромной, даже подчерк немного походил на его. А гласила она: «Нет в мире ничего прекрасней, чем алая кровь оскверненных и их породителей вне их замкнутой человеческой системы». А так же рядом был нарисован крест в виде буквы «Х».

— Пройдёмте в наш кабинет, Картер, где вы нам все объясните, — сказала мисс Роза, — Нам всем, — судя по всему, она имела ввиду учителей.

Кристиан слыхал, что для самых провинившихся собирают собрания, после которых большинство собирает свои вещи и ищет себе другую академию. Чтобы выкрутиться, нужен не просто талант, а удача, которая ему не светила с самого начала дня.

Глава 21: Суд

Кристиан подчинился и начал идти за ними, поднимаясь на второй этаж. Ученики кричали ему вслед, чтобы его исключили, потому что «таким тут не место!» до тех пор, пока всех не отправили обратно на занятия.

Уверенности в нем не было никакой, лишь слабый луч надежды на то, что он сможет себя оправдать. Правда, сделать это было почти нереально, особенно не упоминая отца, а лгать не очень-то и хотелось. Хорошо, хоть учителя и директора молчали и дали ему подумать обо всем.

Академия была огромной, до некоторых мест надо было идти очень долго. Но вот почему-то до кабинета они дошли довольно-таки быстро.

Мисс Роза открыла дверь, в то время как мисс Лилия начала колдовать над ним. Даже из-за плеч других учителей Кристиан видел, что он увеличивается и преображается.

Затем обе директрисы зашли, за ними и все остальные.

Кабинет теперь стал больше похож на зал суда. Посередине стоял небольшой округлый стол, куда, судя по всему, должен был встать подсудимый. Напротив, на возвышенных ступеньках, стояли стулья, которые заняли преподаватели, а посередине место для директрис — высокие кресла.

— Представьтесь, — потребовала мисс Лилия, как только все места были заняты.

— Кристиан Картер, — все и так вокруг знали, как его зовут, но походу, так было надо.

— Факты указывают, что сегодня, в десять часов одиннадцать минут вы находились в центральном коридоре, где с помощью черной краски нанесли на стену расисткие слоганы, призывающие к людеубийству. Передаю слово мисс Пенстемон.

— Благодарю, — ответила она, — С помощью заклинания времени я возобновила ход событий, произошедших в данное время. Именно так я увидела, что тем, кто так испортил стену, был именно этот ученик.

Кто-то слегка кивнул, а кто-то начал смотреть на Картера с презрением или недоумением. От такого напряжения он уже не мог сохранять лицо, поэтому предательски опустил голову и опёрся руками о стол, стараясь держать себя в руках.

— Ваша честь, — сказала мисс Номохарис, — Не могли бы вы выслушать меня?

— Конечно, — ответила мисс Роза.

— Сегодня первый урок был у меня со вторым классом, с классом мистера Картера. И с самого начала он вел себя очень некорректно.

Дальше она начала рассказывать все в подробностях, не упуская ни одной детали. Кристиан думал, что просто от стыда сгорит и провалится через этот пол. Теперь он старался просто спрятать лицо за руками, чтобы не видеть ничьих взглядов. Хотя, наверное, все видели, как его трясло от страха.

— Затем я выгнала его с моего урока и отправила к вам, — завершила она.

— Мы не наблюдали мистера Картера в нашем кабинете, — сказала Розария, — Думаю, самое время подсудимому объяснить абсолютно все, хотя от наказания и исключения это вряд ли его спасёт.

Кристиан поднял голову — все собравшиеся смотрели на него. Он был полностью поглощён безысходностью, из-за чего не знал, как связать свою речь и все объяснить, да ещё и на официальном уровне.

— Ваша честь, — начал он и голос